Главная || Fiction || Links

I’m In Love With Myself

Я влюблен в себя

By Anne Rider

11:05
2 часа до начала концерта
За сценой

- Отцепись, гаденыш! Больно же! Пусти!!
- Чего-чего?! Щас ты у меня получишь, талантище!!
- Козлина!!
- Сопля!!
- Психопат!!
- Неврастеник!!
- Ребята, п-пожалуйста, можно слегка п-потише?
– Заткнись!!
Обиженный Дикон зажал уши и в диком волнении принялся наспех проговаривать ноты своей коронной «You’re My Best Friend», которую Фредди поручил ему исполнить на этом грандиозном шоу. Впрочем, проклятая судьба посмеялась над ним и в этот раз: натруженные пальцы бас-гитариста, накрепко вкрученные в уши, не помогли ему избавиться от шума, воплей и потока английской брани.
- Н-ну, ребята… ну, я же серьезно… - жалобно проговорил он, но на этот раз он не добился от двух спорщиков даже обычного «заткнись».
- Ну, все, - произнес Дикон с торжественностью могильщика, только что зарывшего в землю шкодливого соседского кота. – Это конец. Мне конец. Моему выступлению конец. Учтите: если я уйду из группы, то вы… то вам… то мне… то им… то всем…
Нужное слово никак не хотело выплывать из приправленного спиртным сознания, а гордость не позволяла Джону оставить фразу бесхвостой. Поэтому он нахмурил брови и погрузился в тяжелую думу, забыв обо всем (и даже о пресловутом выступлении). Впрочем, чем занят Джон Дикон, композитор и бас-гитарист, никого особо не заботило.
- Да пусти же ты!! – выкрикнул Роджер Тейлор, изо всех сил пытаясь высвободить из руки Брайана Мэя свои волосы. Вместо того, чтобы сжалиться над своей жертвой, Мэй еще сильнее вцепился в патлы Тейлора и начал борьбу за его правую руку, желая то ли сломать ее, то ли вовсе оторвать. Роджер в долгу не остался, тут же взявшись пинать товарища ногой. Сценические штаны были не тем, чем Брайан мог пожертвовать; поэтому пришлось пожертвовать лицом Тейлора, к которому устремился его кулак. Мона Элайза, фанатка группы и фотомодель, самодовольно возвышалась над дракой (в первую очередь, благодаря своему росту). Чтобы хоть как-то поддержать компанию, она взвизгивала и смеялась – попеременно, дабы никто из дерущихся не почувствовал себя обиженным.
- Что там такое? – послышался голос Фредди из соседней гримерки, прерываемый хрустом поп-корна.
- Драка, - равнодушно отозвалась Мона, не забыв в очередной раз посмеяться, когда отчаявшийся Тейлор вцепился зубами в шею Мэя.
- А что не поделили? Если поп-корн, то он весь у меня.
- Да нет, - ответила Мона, засмотревшись на себя в огромное зеркало, разрисованное квинтовым кругом и гитарными табами.
- Не поп-корн? – переспросил Фредди, продолжая хрустеть. – Странно… а что же тогда?
- Фред, я умоляю тебя, иди сюда, мне нужна твоя помощь! – заскулил очнувшийся Дикон, но лидер «Queen» огрел его беспечным:
- Не хочу. Мне лень.
- Но, Фред! Тут всего-то пять метров!
- Пять, не пять, все равно мне лень вставать! – продекламировал Фредди и снова захрустел поп-корном. – А стишок этот надо записать, может быть, песня получится… нет, не песня… как ее там… а, рапсодия! Новая рапсодия! Передай Брайану, что я придумал эту… черт, опять забыл… рапсодию!
- Брайан, Фред придумал рапсодию, - уныло проговорил Дикон. – Спасибо, что выслушал, Брайан. И тебе того же. И я тебя тоже очень люблю.
- Ты, поганец!! – завопил Мэй, раздавая Тейлору все возможные виды пощечин. – Как ты посмел, ты, амеба в музыке, сказать, что я не знаю, как играть аккорд Dm!!
- А что, знаешь?! – заверещал Тейлор, треснув Мэя под колено. – Идиот!! Dm – это ля-ре-фа, а не ля-до-соль!! Пора бы знать!! Тоже мне, великое дарование!!
- Я все правильно сыграл!! – выкрикнул Брайан, в подтверждение своих слов вмазав Тейлору по носу.
- Ага!! Конечно!! Сам не слышит, что играет, глухая тетеря!!
- Это кто еще здесь тетеря!! – возопил вконец озверевший Брайан, и кто знает, чем бы закончилась эта потасовка, если бы Фрэнки, пронырливый корреспондент «The Rolling Stone», не протиснулся в гримерную через два кордона полицейских и очередь за автографами.
- Уважаемые друзья, пожалуйста, парочку эксклюзивных фото для нашего журнала! – провозгласил он на манер привокзальных нищих и с надеждой уставился на застывших Брайана и Тейлора. Те растерянно переглянулись, явно не готовые к такому повороту событий. Наконец, тяга к славе перевесила страшную обиду, и двое товарищей поспешно отпустили волосы друг друга и выпрямились перед фотообъективом. Пока Фрэнки мучался над фокусом и ракурсом, Брайан трагически осматривал запачканные штаны, а Роджер в спешке поправлял прическу. Общая беда объединила непримиримых спорщиков: когда Фрэнки приготовился снимать, Мэй и Тейлор предстали перед ним в ужасающей позе, пытаясь скрыть на лицах друг друга следы их потасовки. Рука Мэя закрывала Роджеру добрую половину физиономии; тот, в свою очередь отчаянно улыбался, обняв гитариста за прокушенную шею.
- Благодарствую, друзья! Да воздаст вас небо за эту скромную помощь нашей несчастной редакции! Спасибо, что не бросили наш персонал голодать! Всяческих вам благ! Здоровья и удачи!
Рассыпаясь в комплиментах, Фрэнки закрыл объектив и нырнул за дверь, чем привел в дикое недоумение бдительных полицейских. Когда по ту сторону двери стихли топот и звуки выстрелов, Брайан и Роджер вновь переглянулись, но их запал на потасовку явно угас.
- Я не могу так работать, - заявил Тейлор, скривив губы и ощупывая свой нос. – Это вредит моей внешности, Брайан, а с избитым лицом улыбаться публике я отказываюсь.
- Сопляк, - мрачно заметил Мэй, отряхивая ладони от блондинистых волос. – Не надо было заводиться. Тебе дорога едина – к психиатру.
- Предупреждаю, Брайан… - угрожающе начал Тейлор. – Думаешь, толпа приходит смотреть на то, как ты по сцене с гитарой вышагиваешь? Между прочим, они считают меня сексуальным. Правда, моя сладкая?
Мона Элайза, к которой обратился Тейлор, кивнула ему и томно вздохнула, изображая девчонок, дежуривших на улице у черного входа.
- Ой-ой-ой, - язвительно произнес Мэй и закатил глаза. – Оно и не странно: когда не умеешь играть, что еще делать, как не позировать перед фанатками? Я прав, девушка?
Мона кивнула и послала разгневанному Брайану воздушный поцелуй.
- Ну, Мэй, ты нарвался… - презрительно бросил Тейлор, сжигая его бесстыдным взглядом голубых глаз. – Хочешь, чтобы я ушел? Я уйду! Я слишком ценю себя, чтобы тратить на какую-то бездарность свои нервы!
- Ребята, я вас прошу, не перед выступлением!! – в отчаянии завопил Дикон, поняв, что нужно спасать концерт. Впрочем, его никто не услышал.
- Уйдет он! Да как же! – не унимался Мэй. – А что ты Фредди скажешь, что ты ему скажешь, поганка голубоглазая?!
Губы Тейлора дрогнули, а на глазах заблестели слезы обиды.
- Фредди! – крикнул он. – Тащись сюда, Меркюри! Послушай, что этот баран винторогий себе позволяет! Нет, ты только послушай, какими словами этот кретин оскорбляет твоего барабанщика!
- Мне лень вставать, сколько можно повторять! – пропел веселый голос Фредди. – Ух ты! Уже пошла вторая строчка! Отличненько…
- Ну, как? Получил? – злорадно произнес Мэй. – И что же ты будешь делать? Как ты теперь уйдешь?
- А вот как!! – завопил Тейлор, в бешенстве бросаясь к своему столику. Он подхватил свои палочки для игры на ударных, и под дикий вопль Дикона: «Не-е-е-ет!!» - разломал их о колено.
В гримерке воцарилась мертвая тишина. Брайан смотрел на безвременно ушедшие палочки в испуганном оцепенении. Дикон схватился за голову и начал покачиваться из стороны в сторону, с каждым разом увеличивая «амплитуду колебаний», пока и вовсе не упал. Мона, ничего не смыслившая в инструментах и музыке, утомленно вздохнула. Безмерно довольный Тейлор принял драматическую позу, и, протянув руки к небу, слезно провозгласил:
- Боже мой! Какое несчастье! Фредди! Они сломались, Фредди! Это конец! Все пропало! Я пропал! Что делать, Фред?!
Закончив эту тираду, Роджер замер, дожидаясь ответа. Ждать пришлось недолго, и все тот же голос из гримерки невнятно проговорил:
- Я щас не могу ответить, у меня рот забит поп-корном.
- Давай же, Фредди, говори! – нетерпеливо произнес Тейлор, которому очень хотелось получить ответ перед тем, как Брайан «воскреснет» из окаменения.
- О! Так лучше! – снова послышался голос Меркюри под шелест скомканного бумажного пакета. – Так что там у тебя сломалось, Родж?
- Совесть… - простонал распростертый на полу Дикон.
- Мои палочки… - заунывно произнес Тейлор, давясь от смеха.
- Сочувствую, - оптимистично ответил Фредди и снова захрустел. Это было не совсем то, на что рассчитывал Тейлор. Поэтому он душераздирающе зарыдал и озвучил новую порцию жалоб:
- Ах, Фредди! Мое сердце разбито! Я этого не выдержу! Моя жизнь утратила смысл! Это ужасно! Я на грани самоубийства! Можно я сбегаю за носовым платком?
Этот невинный вопрос нашел путь к доброму сердцу Фредди. Тот задумчиво пожевал поп-корн и, наконец, произнес:
- Валяй. Только сначала придумай мне четвертую строчку – ну, там, «повторять», «вставать»…
- Не могу я сочинять, мне пора уже бежать, - раздраженно выдал Тейлор. – Так можно или нет?
- Да можно, можно, - ответил полуголос, полухруст. – Отличная, кстати, поэзия.
Улыбка Роджера вмиг засияла счастьем. Он многозначно взглянул на Мону и обнял ее, прижавшись щекой к ее плечу: рост юной фотомодели плюс каблуки делали все, что выше плеча, недоступным для его пользования. Настойчиво увлекая девушку навстречу приключениям, Тейлор обернулся к «застопоренному» Мэю, и его палец исполнил для Брайана миниатюру «непристойный жест». Теперь ни жажда мести, ни муки отсутствующей совести не мешали Роджеру от всей души наплевать на их выступление.
Стук закрывшейся двери огорошил Мэя, словно звон будильника. Его мрачный, угрюмый взгляд сосредоточенно обполз помещение и просигналил владельцу, что никаких голубоглазых бесстыдников здесь нет. Это не понравилось Брайану. Подозревая некий подвох, он медленно проговорил:
- Фредди.
- Ну што ищще? – отозвался «король поп-корна». – Доколе вы будете мешать моему творчеству?
- Где этот паразит? – мрачно произнес Мэй.
- Да здесь я, здесь, - ответил Меркюри. – Так бы и сказал: если тебе хочется кушать, то я не жадничаю и с радостью поделюсь.
- Не ты. Другой.
- Какой еще другой? Запомни, Брайан: второго такого, как я, не существует!
Мэй уныло вздохнул, в который раз убеждаясь, что современникам гения не понять.
- Да не ты, - уточнил он. - Где этот маленький, наглый, бесстыдный, самовлюбленный, истерический, бездарный паразит?
- Тейлор, что ли? – тут же отозвался Фред. – А он ушел.
Глаза Мэй вспыхнули, словно взбесившиеся лампочки.
- Куда это он ушел? – проговорил он.
- Горе у него, Брайан. Сломались палочки. Сказал, ему нужен платок. Наверное, будет хоронить. Но ты не бойся: строчку к моей новой рапсодии он уже присовокупил.
- Тейлор!! – ужасно завопил Мэй, вспомнив истинного убийцу палочек. Яростный и жаждущий крови, Брайан решительно шагнул к двери, и кто знает, кого бы сегодня хоронили «квиновцы», если бы страждущий Дикон, что валялся на полу, не вцепился в ногу Мэя, изливая на него слезы и причитания о сорванном концерте и накрывшемся триумфе. Брайан попытался спихнуть с себя друга-пиявку, но Джон вцепился в него еще сильнее, вовлекши Мэя в свою долгоиграющую агонию.

На улице

- Ну, Июнь… вообще офигел, поганец… - произнес Тейлор, роясь в карманах джинсов. – Строит из себя лучистое солнышко… Когда он собирал группу, я ему сразу сказал, я его сразу поставил перед выбором: или я, или я. Ну, и? Выбрал меня – так чего возмущаться?! Да кто он вообще такой?! Кто на него посмотрит?! Тощий, бледный, волосы, как крашенные макароны! Пугало рок-н-ролльное! Фу!
Тейлор манерно плюнул себе под ноги и, наконец, выудил из кармана автомобильные ключи. Мона, которая прослушала его рассказ из-за сломавшегося ногтя, встрепенулась и мудро рассудила, что самое время засмеяться. Тейлор вздрогнул и оглянулся, но причину ее веселья так и не нашел. Впрочем, смеется Мона или не смеется, его особо не заботило: чувство юмора вряд ли было тем, за что он любил женщин. Обнимая Мону за талию, он торжественно подвел ее к великолепной, шикарной, восхитительной открытой четырехместной машине марки «Мустанг».
- Ну, как? – самодовольно спросил Роджер, кивнув в сторону автомобиля вызывающе красного оттенка.
- Жарковато, - ответила Мона, полностью углубившись в осмотр ногтя. – Наверное, будет дождь.
- О Боже… - прошептал Тейлор, вознеся взгляд к небесам. Не расслышав его слов, Мона не нашла ничего лучше, как снова засмеяться. Лицо Роджера стало совсем кислым. Но не тем он был человеком, чтобы отступать на полпути к удовольствию. Пока Мона продолжала веселиться, он прильнул к своей ненаглядной машине и тихо прошептал, обращаясь то ли к дверце, то ли к рулю:
- Скучала без меня, моя сладкая?
Машина ответила ему игривыми бликами солнца на ветровом стекле. Лизнув свой палец, Тейлор медленно провел им по сияющему алому корпусу (видимо, он понимал под этим нечто вроде страстного поцелуя). Зрелище собственного «Мустанга привело его в такое умиление, что замечтавшийся Роджер почти забыл, зачем (и с кем) он сюда явился. Пока он любовался своей металлической подругой, умиленно прижав ладони к щекам, Мона откровенно скучала. Ее взгляд медленно пополз вдоль тротуара… вернулся обратно… прыгнул на витрину соседней арт-галереи… но ничто из увиденного не заинтересовало Элайзу, ибо на всей улице она не заметила ни одного мужчины.
- Роджер! – капризно произнесла Мона. – Мне скучно!
Молчание.
- Роджер! – повторила Мона, для пущей уверенности толкнув его локтем.
Молчание – и мечтательный вздох. Если бы Мона знала мистера Тейлора хотя бы сутки, а не два с половиной часа, она бы уяснила, что оторвать его от собственного «Мустанга» может лишь чудо и кулак Брайана Мэя. Но Элайза, давняя фанатка группы «Квин» (на протяжении целых 2-х с половиной часов), не собиралась упускать такую восхитительную возможность заполучить самого Роджера Тейлора. Призвав на помощь типично женскую хитрость, она наклонилась к уху своего спутника и весело рассмеялась. Этого оказалось предостаточно: Тейлор вздрогнул и уставился на нее в таком ужасе, словно рядом с ним была не Мона, а его прошлогодний парикмахер.
- Роджер, милый, - сладко проговорила Элайза. – Чего нам медлить? Давай уже начнем.
С безразличием пожав плечами, Тейлор неспешно открыл дверцу машины, полез под заднее сиденье, выудил оттуда внушительных размеров сумку и вытрусил из нее подушку, простынь, одеяло и матрац. Когда все постельные принадлежности были разложены на сиденье, Мона изящно протолкнулась в машину и тут же прикорнула на свеженькой белой простынке, взяв на вооружение одну из своих коронных фотомодельных поз. Проигнорировав ее зазывающие взгляды, что сверкали, как оборванный электропровод под дождем, Роджер достал из бардачка пресловутый носовой платок и тщательно вытер зеркало заднего вида, изуродованное парочкой пылинок. Затем он потянулся, протер глаза, размял пальцы и взялся расстегивать пряжку на поясе.
- Э-э-э… Роджер… - прервал его смущенный голос Моны. – Ты… ничего не замечаешь?
- А что такое? – удивленно спросил Тейлор.
- Ты… это… оглянись, - посоветовала она.
Еще больше удивленный, Тейлор прищурился и окинул окрестности своим зорким взглядом. Через всю улицу, от черного входа на стадион и до булочной, протянулась огромная очередь девчонок с карандашами и блокнотами (т.е. «квиновских» поклонниц). Впрочем, если мы назовем их так, то немножко приврем. Истинные поклонницы «Квин», пришедшие за истинными автографами, занимали первые 20 метров очереди. Их было несложно распознать по взволнованным лицам, страшно усталому виду и туши, потекшей от мечтательных слез. Следующие 10 метров занимали те, кто просто стоял за билетами. Следующие 30 были отданы тем, кто наивно надеялся, что здесь их продают по сниженным ценам. Те фанатки, которые не захотели ночевать под дверью и пришли под утро, формировали следующую сорокаметровку. Те, кто стоял за ними, даже не догадывался, за чем они стоят, но нюхом чуяли, что не зря потратят время. Заключительный «штабель» девчонок слепо верил, что они стоят в очереди на раздачу бесплатных пробников духов. Один из изгибов мега-очереди проходил как раз рядом с машиной Тейлора; уставшие девчонки облокотились о противоположную дверцу, а кто был понаглее, и вовсе сел на бампер. Все это предстало перед глазами Тейлора, почти расстегнувшего пояс брюк.
- М-да… - произнес он, задумчиво теребя пряжку. Одна из девчонок на бампере удивленно уставилась в его сторону; видимо, голубоглазый облик показался ей знакомым и пробудил некую искру подозрения в ее голове.
- Тебя это беспокоит? – спросил Роджер, делая рукой всеохватывающий жест.
- Кто? Эти?! – фыркнула Мона, презрительно взглянув на окруживших «Мустанг» девчонок. – Да нисколечко!
- Меня тоже, - заметил Тейлор. – Так что, продолжим?
Мона изобразила тяжелейший вздох и кивнула в другую сторону.
- Вот что меня беспокоит, - утомленно добавила она.
У самого входа, ведущего в коридор, ведущий в гримерку, стоял полицейский, в форме, фуражке, темных очках и с усами. Трое не в меру подвыпивших поклонниц повисли у него на шее, обсыпая стража порядка поцелуями и страстными откровениями, а бедняга-полицейский изо всех старался доказать им, что он не Фредди Меркюри.
- М-да, - мрачновато заметил Роджер. – С этим могут быть проблемы.
- Что будем делать, милый? – томно спросила Мона, изнывая от нетерпения.
- Н-ну… - неуверенно проговорил Тейлор. – Я бы мог с ним подраться. Или вырубить его отверткой. Или закатить скандал. Или вызвать полицию.
- Он и есть полиция, дурачок! – заявила Мона. – Тоже мне, нашелся, дипломат! Да если ты к нему с такой физиономией подойдешь, он тебя сразу же арестует!
Сердце Тейлора замерло, а в глазах застыл откровенный ужас.
- Что… с лицом? – прошептал он, умоляюще уставившись на Мону. Не дождавшись вразумительного ответа, Тейлор совершил геройский прыжок через ветровое стекло, приземлился на бампер, выхватил из рук какой-то девчонки зеркальце и, едва удерживая его в дрожащих руках, взглянул на свое отражение. К счастью для его нервов, все было не так уж и плохо. Четыре маленьких красноватых пятнышка четко выстраивали линию касания кулака Брайана Мэя, а длинные отметины на другой щеке были оставлены его же ногтями.
- Ну, Июнь… ну, подлец… - проговорил Тейлор, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. – И что мне с этим делать?! Что?!
- Попробуйте вот это, - сказала девчонка, достав из сумочки тональный крем. После того, как баночка с ним почти опустела, личико Тейлора вновь вернуло свою безупречность. Благодарный и растроганный (что с ним случалось довольно редко), Роджер вернул девчонке зеркальце и крем и одарил ее невинным поцелуем в щечку, который мягко переполз на губы.
- А вы, случайно, не Роджер Тейлор? – спросила она, едва успев прийти в себя и отдышаться.
- Нет. Я Роджер Мэддовс-Тейлор, - ответил он. Этот ответ срабатывал в ста случаях из девяносто девяти. Единственный, кто сразу догадывался о подвохе, был Дикон, напрочь забывавший все и вся после каждой серьезной попойки. Впрочем, Тейлор был бы счастлив, если бы Джон его вообще не узнавал.
Довольный и вновь обретший самоуверенность, мистер Тейлор слез с фанатки и направился к дверце машины. Но мысль о полицейском, угрожавшем их отдыху, неотступно вертелась в его голове. И Роджер нашел решение, хотя его радужные мечты о драке пришлось все-таки отложить. Открыв багажник «Мустанга», Тейлор вытащил оттуда длиннющий брезент и набросил его на машину. Когда салон его автомобиля был погребен под этой «крышей», Тейлор проскользнул в самодельную «палатку» и улегся рядом с озадаченной Моной. Та помыслила еще несколько секунд, после чего смысл происшедшего раскрылся перед ней, и она радостно засмеялась. Тейлор, которому это веселье было уже в печенках, посчитал самым лучшим занять ее долгим поцелуем. Это ее успокоило; изнемогая от сладостного предчувствия, Мона поудобнее устроилась на простыне, обвила руками его шею и прошептала:
- А ты уверен, милый, что нам больше никто не помешает?
- Кто это еще нам будет мешать? – спросил Тейлор, одной рукой обхватив ее талию, а второй пытаясь зажечь сигарету от спички, упавшей в его снятую туфлю.
- Ну как же? У тебя сегодня вроде концерт. А вдруг дружки твои объявятся, чтобы тебя искать?
Это предположение вызвало у Тейлора припадок смеха, который разнесся по всей улице благодаря его неслабому голоску. Особо суеверные фанатки в ужасе отшатнулись от «Мустанга»; на любительниц бесплатных духов это никак не подействовало; ну, а те, кто ждал призрачные дешевые билеты, подумали, что кто-то их уже получил. Тем временем, Тейлор с мудрым видом взглянул на часы, кое-как вытащив руку из-под лежавшей на нем Элайзы. Сверившись со своим верным «Роллексом», Роджер важно произнес:
- Значится, сейчас мы имеем 11:32. Ровно в 11:57 прибежит Дикон. Он вернется еще два раза, в 12:06 и 12:14, но его вопли и истерики ни к чему не приведут. В 12:29 здесь объявится Фредди. Он попробует меня убедить, но я буду непреклонен. Фред явится через пять минут, в 12:34, чтобы увериться, что я точно не передумал. Затем, в 12:46 он притащит сюда Июня. Еще пять минут уйдут на слезные уговоры, и в 12:51 я, наконец-то, услышу от него извинения. Таким образом, за девять минут до начала у нас вновь будут согласие и мир.
- Чудеса какие-то! – восхищенно проговорила Мона. – А у вас всегда так, или только сегодня?
- Со мной так всегда, - гордо ответил Тейлор. – А сейчас поцелуй меня… вот сюда… нет, чуть выше…
Следуя его указаниям, Мона послушно поцеловала Роджера в пострадавшую от Мэя щеку. Безмерно довольный, он позволил себе наслаждаться теплотой ее губ, даже не догадываясь, какие непредвиденные обстоятельства вмешаются в его безупречный план…

…Черная фигура медленно приблизилась к роскошному английскому дубу, украшавшему обочину одной из пригородных лондонских дорог. Полуденное солнце возвышалось над его кроной, и отблески теплых лучей сверкали на исковерканных обломках алого «Мустанга». Его передняя часть, принявшая на себя страшный удар о ствол дерева, теперь была лишь грудой бесформенного металла, на которую бесшумно опускались осенние листья. Переднее стекло, чудом не разбившееся от удара, рассекали ужасные трещины, по изгибам которых медленно стекала кровь. Человек в черном оглянулся назад и проводил взглядом глубокие следы от колес, черной нитью тянувшиеся от шоссе. Его пальцы нащупали в кармане отвертку, и на каменном лице проступило подобие мрачной улыбки. Он подошел еще ближе, медленно и торжественно, словно воплощение безжалостной судьбы, и его взгляду предстал тот, кто был внутри разбитой машины.
Роджер Тейлор безжизненно завис на ремне безопасности; его ноги оказались в ловушке из исковерканного металла, а бледное лицо, обращенное к небу, было залито кровью. Секунды ожидания растянулись в минуты, пульсировавшие, словно вена на виске незнакомца. Внезапно веки Тейлора дрогнули и приподнялись. Его туманный взгляд, в котором читалась невыносимая боль, медленно проследовал в направлении черной фигуры, застывшей у дверцы «Мустанга».
- Брайан… - прошептал он, чуть шевеля губами, алыми от запекшейся крови. – Брайан… помоги мне… вытащи меня… Брайан…
Но Мэй остался неподвижным, и мольба о помощи разбилась о ледяное выражение его лица. Видя, что силы покидают Роджера, Брайан улыбнулся - сумасшедшей, дьявольской улыбкой. Его рука скользнула в карман и достала оттуда листок бумаги. Застыв над умирающим Тейлором, Мэй поднес листок прямо к его глазам, в которых едва теплился огонек жизни… и развернул ее. На маленьком кусочке бумаги были выведены две кровавых буквы: «Dm»…

…Дойдя до этого момента, Брайан сладко вздохнул, и красочные сцены мести проклятому Тейлору с новой силой вспыхнули в его извращенном воображении. Фредди до сих пор «обедал» в соседней гримерке; быть может, именно его невнятные песнопения с набитым ртом вернули бесстрашного мстителя Мэя в реальность. Впрочем, великий музыкант и знаток гитарных аккордов не собирался перетруждать свою фантазию без того, чтобы не сделать мечты реальностью. Мэй задумчиво обернулся к зеркалу и некоторое время созерцал свое мрачное лицо, обрамленное копной могильно-черных волос. Мысль о мести проделывала огромную работу внутри его мозгов, отвоевывая себе все больше и больше значимости. Наконец, решение было принято. Брайан медленно поднялся, накинул свое черное пальто, обмотал ладонь тяжелой рокерской цепочкой (к которым был неравнодушен Тейлор), покинул гримерную и не спеша направился вниз по коридору. Мечты о сладкой мести настолько захватили его, что Брайан даже не заметил, что волочит за собой Дикона, который так и не отцепился от его ноги. Впрочем, чем себя развлекает Джон, Мэю было глубоко наплевать.

- Роджер, дорогой, а тебе не кажется, что тут чуть-чуть слишком накурено? – спросила Мона, с трудом разглядев лицо Тейлора сквозь мощную дымовую завесу.
- Ты думаешь? – машинально переспросил он, поглядывая на свою сигарету, дым от которой заполнил все пространство под брезентом.
- Тебя удивляет, что я умею думать? – язвительно изрекла Мона.
- В общем-то да, - честно сознался Тейлор. – Но я могу проветрить, если хочешь.
Мона презрительно фыркнула и горделиво кивнула головой. Не то, чтобы ее оскорбили его слова: модели привыкли к подобным намекам, но если бы Роджеру вздумалось подшутить над цветом ее теней, «Квин» бы точно лишились одиозной личности Тейлора. Тем временем, Роджер кое-как высвободился из-под своей спутницы, приподнял брезент и сладостно вдохнул свежий воздух центра Лондона. Он попытался вылезти наружу, чтобы стащить с машины брезент, но не тут-то было: Мона, которая успела соскучиться по нему за последние пять секунд, решила вернуть сбежавшего кавалера и потянула его к себе за ноги. Бедняга Тейлор не смог удержать равновесие и свалился прямиком на дверцу «Мустанга», едва не сломав себе ребра. Повиснув на дверце, как на бельевой веревке, Роджер трижды проклял курение, моделей и шоу-бизнес такими словами, которых он до сего момента даже и не знал. Впрочем, долго сердиться у него не получилось, потому что именно от благосклонности Моны зависело, снимут его отсюда или нет. Собрав в голосе всю возможную убедительность, он простонал:
- Мона, любовь моя… ты не могла… бы… открыть… эту… прекрасную… чудесную… дверь?
- Я тебя не слышу! - весело ответила Элайза и снова дернула его за ноги, едва не отправив Тейлора на почетный отдых в реанимацию. На глазах Роджера выступили слезы; исполнившись жалости к собственной персоне, он запустил руку в карман рубашки в поисках своего платка. Платок он так и не нашел, поэтому пришлось просить его у одной из фанаток. Закончив проливать слезы по своей несчастной судьбе, Роджер благодарственно вернул девушке платок и (как бы невзначай) пожаловался, что если его немедленно не снимут с дверцы, он, наверное, умрет, и концерт придется перенести на кладбище, а туда билеты продают только родственникам. Честно говоря, наивная фанатка так и не поняла связи между этим милым блондином и концертом «Квин», но Тейлору очень повезло, что у нее было чуткое, отзывчивое сердце. Не прошло и парочки минут, как он уже покоился на руках заботливых поклонниц, на радостях рассказав им забавную историю о том, сколько обычно выпивает Дикон, чтобы почувствовать себя суперзвездой. Улучив момент, когда девушки отвлеклись от него, безудержно смеясь над причудами Джона, Тейлор проворно ускользнул от них под брезент, вернувшись к своей избраннице. Мона, несказанно обрадованная его возвращению, не нашла ничего лучше, чем выразить свою радость до боли знакомым способом. Бедняга Тейлор, которого сводил с ума этот радостный смех, спасся лишь тем, что немедленно сорвал с себя рубашку. Этого оказалось достаточно, чтобы успокоить Мону. Да и сам Роджер немного расслабился, когда события вернулись в привычное для него русло. Почувствовав на своей нежной щечке горячий поцелуй Элайзы, он воодушевился настолько, что пересказал ей тот самый анекдот про Дикона.
- А что, - спросила она несколько минут спустя, - ему вот это все… как его… ну, что он пил… на сцене помогало?
- Ему?! – истерически вскрикнул Тейлор. – Милая моя, это талантище станет известным только в одном случае, а именно: через мой, Брайана и Фредди труп.
- Чудеса какие-то… - изумленно проговорила Мона, не переставая удивляться, какой, все-таки, преданной дружбой связана эта знаменитая четверка. Впрочем, ни ей, ни Роджеру так и не пришло в голову, что его слова в чем-то окажутся пророческими…

Год спустя
Лондон
«Earl’s Court»
За сценой

…В комнате царила гнетущая тишина. Джон Дикон печально опустил глаза: он был так расстроен, что по его щекам непрестанно струились слезы.
«Мужайся, Джон!» - эту душераздирающую фразу вывела на альбомном листе дрожащая рука Фредди Меркюри. Бессменный лидер «Квин» окинул Джона невыносимым грустным взглядом. Его рука отпустила карандаш, и тот медленно скатился на пол. Звук его падения заставил Джона вздрогнуть. После этого тишина стала еще невыносимее. Не отрывая от него глаз, Фредди попытался что-то сказать, но эпидемия гриппа, бушевавшая в городе, сделала свое черное дело: он не смог произнести ни слова. Дикон взглянул в его опечаленные глаза, и его сердце сжалось от невыносимого страдания.
Следующим, кого он увидел, был Мэй. Гитарист был бледен и неподвижен; его лицо казалось каменным из-за сковавшей его маски страдания, а под нахмуренными бровями мрачно горели глаза. Взгляд Брайана был прикован к гитаре, его любимой соло-гитаре, которую он сжимал в левой руке. Его веки дрогнули, и он мучительно вздохнул, стараясь скрыть владевшие им чувства. И хотя Дикон и Мэй никогда не были особо близки, Джон ощущал, как его переполняет сочувствие к давнему другу. Правая рука Брайана, от локтя и до кончиков пальцев, была закована в гипс. Мэй одарил свою гитару почти прощальным взглядом, посмотрел на Джона и мрачно произнес:
- Ты должен сделать это. Ради нас.
Джон закрыл лицо ладонями, чтобы товарищи не видели душивших его слез. Но самое страшное испытание ждало его впереди. В самом углу гримерки, бессильно откинувшись на спинку кресла, сидел Тейлор. Он был бледнее самой смерти; запустив пальцы в спутанные волосы, Роджер беззвучно рыдал, отдавшись невыразимым душевным мукам. Он был так несчастен, что слова застыли на губах Джона, и тот не смог заставить себя говорить. Наблюдать за страданиями друга было невыносимо; наконец, мрачный и молчаливый Мэй пришел ему на помощь, угрюмо проговорив:
- Твое слово, Родж.
Тейлор вздрогнул. Прошло несколько мучительно долгих секунд тишины. Наконец, Роджер сумел совладать с отчаянием и найти в себе силы ответить. Его рука, лежавшая на груди, приподнялась и протянулась в сторону Дикона.
- Подойди, Джон, - прошептал он. – Подойди ближе.
Взгляд Дикона печально скользнул по его лицу, бледному и красивому, на котором так выделялись черные стекла очков.
- Я здесь, Родж… - тихо проговорил Дикон, взяв его за руку. Пальцы Тейлора вцепились в его рукав и скользнули вверх, нащупывая его плечо. Склонив Дикона ближе к себе, он с трудом произнес:
- Ты наша надежда, Джон… последняя надежда… Мы так много пережили вместе… и, может, между нами не все было гладко, но… но я прошу тебя… мы все тебя просим: выйди на сцену вместо нас. Покажи всем, чего стоит «Квин»!
Дикон прикусил губу, чтобы Тейлор не слышал, как он плачет. Рука Роджера оставила его плечо и скользнула еще выше, до самой щеки. Для Джона было невыносимо больно чувствовать прикосновение его дрожащих пальцев.
- Ты плачешь? – спросил Тейлор, прижав ладонь к его щеке, мокрой от слез. – Не надо… будь сильным, Джон… иди и покажи им… сыграй им нашу прощальную песню… Ты сможешь, я верю… у тебя все получится… Жаль, что я это не увижу… но, хотя бы, услышу… Иди же, Джон!
- Я согласен! – выпалил Дикон, почувствовав в себе неожиданную силу и решимость. – Я спасу наш концерт, и пусть он будет последним, зато самым, самым лучшим!
Словно во сне, в чудесном сне, он подхватил свою бас-гитару и бросился прочь, догоняя последние минуты, разделявшие его и начало концерта. Сердце Джона билось в бешеном темпе; теперь он был их спасителем, теперь все они верили только в него… Ослепительный свет прожекторов и оглушительные крики толпы ждали его за последним поворотом. Джон замер, не помня себя от счастья. Еще один маленький шаг – и он выйдет на сцену, под ослепительный свет прожекторов и восхищенные крики толпы:
- Джон!
- Мы любим тебя!
- Ты лучший!..

- …Да отцепись же ты, пиявка! – вдруг зазвенело у него в ушах, и вид огромного, ликующего зала вдребезги разбился о чей-то ботинок, соприкоснувшийся с Джоновым лицом. Секунду или две Дикону было крайне сложно понять, за что его бьют и кто в этом повинен. Поддавшись худшим подозрениям, он уже решил, что в гримерку ворвались полоумные фэны «Секс Пистолз», когда вдруг понял, что ботинок ему до удивления знаком. Разгадка не заставила себя долго упрашивать: очевидно, Брайану надоело волочить за собой прилипалу-Дикона, и он решил отделаться от «нахлебника» радикальными средствами. Поняв, что второй удар не за горами, Джон испуганно проговорил:
- Брайан, я… это… не это… и не то…
Слова предавали его весь день, и отчаявшийся Дикон не придумал ничего лучше, как отпустить ногу Мэя. Поразительно, но этот безумный порыв возымел нужное действие, и Джон, почувствовав запах свободы, стремительно уполз за поворот.
- Развелось тут паразитов… - угрюмо проговорил Мэй, проводив Дикона тяжелым, мрачным взглядом. «Переступив» через это препятствие на своем пути, Брайан зловеще скрипнул зубами и отправился вниз по коридору. Для вдумчивых читателей, которые привыкли к загадкам и ребусам, добавим маленькую, но очень важную деталь: мысль о мести Тейлору настолько отравила его разум, что великий гитарист даже и не заметил, как на его правом ботинке потихоньку развязывается шнурок… Не правда ли темное знамение?

Но вернемся к делам Брайановым. Надо сказать, этот чудесный, солнечный и во всех отношениях приятный день был для него весьма неудачным. Забегая назад, скажем, что его настроение было подпорчено с самого утра, когда наглецу Тейлору взбрело в голову набить его подушку кирпичами. Брайан так ничего и не заметил, пока эта самая подушка не свалилась ему на ногу, когда он пытался выудить из-под кровати свои тапочки. Не то, чтобы Брайан не попытался восстановить справедливость… но кирпич, запущенный его сильною рукою, почему-то пролетел мимо Роджера и разбил форточку, после чего в комнате завелся невыносимый сквозняк. Тапочки он тоже не нашел: видимо, их тайно одолжил Дикон, отправившийся в супермаркет за выпивкой. В довершение ко всему, оказалось, что Тейлор стащил его зубную щетку, чтобы почистить туфли, и даже не потрудился вернуть ее на место. Как только Мэй покрепче схватил Роджера за шиворот, вернулся Джон (в Брайановых тапочках), после чего находиться в комнате стало вообще невыносимо. Не успел Брайан застегнуть пижаму, набить карманы сигаретами и выскользнуть на балкон, как проснулся Фредди. Деятельного и жизнерадостного Меркюри сразу же занял знакомый вопрос о пропаже тапочек (его тапочек, на этот раз). Так как Брайан был человеком серьезным и ответственным, Фредди тут же подключил его к поискам, отправив Мэя под кровать. Стоило Брайану залезть туда, как коварный Тейлор принялся прыгать на кровати, напевая «Blue Suede Shoes». Тонкая и ранимая душа Брайана металась между желанием придушить Тейлора и давней мечтой передушить их всех. К счастью (для Тейлора), в спину Мэя впилась диванная пружина, и Роджер получил отличный шанс скрыться от его мести. Следующие десять минут Фредди героически пытался «выкрутить» пружину из спины Брайана. Дикон, не выносивший вида крови, дважды падал в обморок и трижды порывался вызвать «Скорую», но оказалось, что сбежавший Тейлор прихватил с собой телефон, чтобы названивать своим подружкам из соседнего номера. В конце концов слабонервного Джона повалила истерика, в пылу которой он сознался, что оставил тапочки Фредди у кассира, ибо ему не хватило пять центов на виски «Джонни Уокер», - и даже предоставил бутылку в доказательство. При виде ее крышки Фредди осенило, что он выкручивает пружину по часовой стрелке, а надо против, после чего он в два счета справился с этой неприятностью. К слову сказать, отхлебнуть виски у Дикона так и не вышло, ибо все оно ушло на «лечение» Мэя. После спасения от пружины Брайан (несмотря на травму) взялся зашивать свою любимую пижаму, которой очень дорожил из-за ее очаровательного шоколадного оттенка. Признаться честно, Мэй обожал всякого рода сладости, но ему было ужасно стыдно признаться в этом остальным (а особенно Тейлору), потому что насмешек над самым святым, что было в его жизни, он бы точно не перенес. Но вернемся к неумолимой реальности. Нервы Брайана, пережившие не лучшее утро в их жизни, упорно отказывались повиноваться своему хозяину, и бедняга Мэй угробил семнадцать попыток вдеть нитку в иголку. На восемнадцатый раз сдали нервы Фредди: заботясь о здоровье товарища (а особенно перед предстоящим концертом), он прервал его каторжный труд и настрого запретил Брайану вставать с постели. Следующие полчаса из жизни Мэя были потрачены на чрезвычайно интеллектуальное занятие, а именно: молчаливое созерцание потолка. На двадцать девятой минуте этого кошмара вернулся Тейлор; впрочем, сообразительный барабанщик очень точно прочел взгляд Брайана и решил не играть с огнем. Когда последняя надежда Мэя на отмщение исчезла за дверью, Брайан не нашел ничего умнее, чем заснуть. Спал он очень крепко – главным образом, потому, что никто не решился его разбудить: находчивый гитарист положил под руку пресловутый кирпич (для самозащиты). Проблемы начались, когда настало время выезжать на стадион. Несмотря на уговоры Фредди, особого энтузиазма будить Мэя никто не проявил. Тейлор сослался на то, что не верит в пластических хирургов, а Дикон попросту зарыдал, умоляя спасти его ради будущего «Квин». Таким образом, Брайана пришлось нести вниз вместе с кроватью, причем это шествие дико напоминало торжественные похороны. Впрочем, спастись от гнева Мэя им так и не удалось: Брайан пробудился, когда они пытались затолкать кровать в такси. Страшный удар кирпичом пришелся по заднему стеклу; не остановившись на достигнутом, Брайан выбросил вперед руку, пытаясь вцепиться в горло Тейлора. По странному стечению обстоятельств под его хваткой оказался не Роджер, а Джон, хотя в нынешнем состоянии Мэю было уже все равно, кого отправить на тот свет. В то время, как Дикон отчаянно пытался призвать кого-нибудь на помощь, Фредди был занят очень важным вопросом, а именно: как оторвать Мэя от горла Джона, не повредив ему пальцы и не сорвав концерт. В этот критический момент в дело вмешался Тейлор, вцепившись зубами в руку Брайана. Мэй чуть не взвыл от боли, но Тейлор вошел «во вкус» и не собирался его отпускать. Фредди наблюдал за этим неподобством несколько долгих минут, тщетно надеясь на их благоразумие. В конце концов ему смертельно надоел этот «Мортал Комбат», и он громогласно заявил, что устал от всего этого и уходит на подпевку к Полу МакКартни. Пораженный этой новостью, Тейлор изумленно приоткрыл рот, что дало Брайану шанс влепить ему пощечину, а Джону – вывернуться из-под пальцев Мэя и скрыться в багажнике. Надеемся, после этой короткой истории читатель поймет, почему Брайан Мэй в тот день был чуточку не в духе.

Итак, о Брайане. Наш мрачный герой продолжал свой путь по коридору, и, казалось, после исчезновения Дикона, его путь к Тейлору свободен от препятствий. Но не тут-то было: Брайан даже и не догадывался, что ожидает его буквально за следующим поворотом. Другой человек вряд ли бы обратил внимание на одинокую фигурку в коже и цепях, что копошилась у гардероба. Другой – но не Брайан. Мэй замер, не в силах поверить глазам, и его глаза сузились, словно у кобры. Конечно, это был его лютый, непримиримый враг – панк под знаменитой кличкой Джонни Роттен, душа и тело ненавистных «Секс Пистолз». Знаменитый рок-бунтарь готовился к предстоящему концерту «Квин», пытаясь припрятать в раздевалке тележку с тухлыми помидорами.
В душе Мэя вспыхнула жестокая борьба. С одной стороны, его подмывало тут же наброситься на Джонни и избить его до потери музыкального слуха. С другой стороны, то же самое он планировал сделать с Тейлором. Ненависть к «голубоглазым поганцам» все-таки оказалась сильнее, ибо Тейлор поглумился над лучшим, что было у Брайана, – его талантом. Поэтому, собрав в кулак все свое мужество, Мэй молча прошел мимо Джонни. Но подозрительный Роттен явно почуял исходящую от него угрозу, и (чтобы доказать, что он самый обычный среднестатистический панк) нагло произнес:
- Хой, чувак. Классное пальтишко. В каком «сэконде» брал – на Клаб-стрит или на Брикстон-роуд?
Лицо Мэя позеленело. Не успел трезвый разум намекнуть ему, что лучше пропустить все это мимо ушей, как он обнаружил себя вцепившимся в шею Роттена. Один мощный удар – и Джонни отлетел к окну, опрокинул ведро и швабру, разбил стекло, пересчитал все ступеньки пожарной лестницы, едва не задавил кота и свалился на асфальт в нескольких дюймах от алого «Мустанга».

- Это еще что такое?! – взволнованно вскрикнул Тейлор, когда рука падающего Джонни слегка задела багажник. Роджер немедленно высунулся из-под брезента – и с удивлением обнаружил рядом с машиной полусознательного Роттена.
- А, Джонни… Привет… - едва выговорил Тейлор. – Кто тебя так?
- Мэй… - жалобно простонал Роттен перед тем, как впасть в глубокий обморок. Тейлор сочувственно покачал головой, достал платок, тщательно стер с машины кровавое пятнышко и вернулся на свой «пост», разочарованно подумав, что сегодня уже не будет тухлых летающих помидоров. Откроем секрет, что Тейлор вовсе не враждовал с Джонни Роттеном: ему, играющему в глубинах сцены, летающие овощи не были страшны – в отличие от Брайана, который очень любил одеваться в белое, и Джона, который просто не успевал отбежать. Фредди относился к занятию Джонни философски: он прятался за крышку рояля.

Вернемся к одиссее Мэя. Собственно говоря, к тому времени она почти закончилась, но и здесь не обошлось без неприятностей. Глубоко задумавшись над тем, был ли он достаточно жесток с Джонни Роттеном, Брайан совершенно не заметил дверь черного хода и на полном ходу треснулся головой об ее низкую «раму». Перед глазами Мэя взметнулся целый фейерверк искр; издав устрашающий вопль, он в бешенстве ударил ногой по металлической двери. Этого оказалось достаточно, чтобы пресловутая дверь вывалилась из стены вместе с остовом и несколькими кирпичами, и вся эта радость повалилась на Брайана, засыпая его строительным мусором.
- Итак, кирпич, - произнес чей-то низкий, хрипловатый голос. – Кирпич, друзья мои, суть основа Вселенной. Кирпич суть малое сущее, которое формирует большие сущие. Без него невозможен мир; невозможна жизнь; и, наконец, что самое важное, невозможна современная архитектура.
- Помедленнее, я записываю, - ехидно проговорил Джимми Пейдж, и вся компания покатилась со смеху. Не смеялся лишь Роджер Уотерс; он нервно сжал ручку и блокнот и произнес:
- Пожалуйста, продолжайте. Очень интересно. Очень.
Дэвид Гилмор окинул «аудиторию» презрительным взглядом университетского профессора и вновь заговорил:
- Как видите, единство микрокосма данного коридора было грубо нарушено варварским вмешательством в его совершенную структуру. Несколько формантов, несколько невинных кирпичей были жестоко ниспровергнуты… Мистер Пейдж, я прошу вас не курить. Да, кстати… почему я не вижу с нами Роберта? Джимми! Почему студент Плант отсутствует на занятии?
- А я-то почем знаю? – развязно ответил Пейдж, выплюнув сигарету на ботинок Бонэма. – Может, он еще не вернулся с Юпитера.
«Аудиторию» подкосил еще один взрыв смеха. Гилмор осуждающе взглянул на них поверх очков, но скандала не вышло: в дальнем конце коридора появилась тощая блондинистая фигура.
- А вот и вы, Роберт, - грозно сказал Гилмор. – Надеюсь, вы потрудитесь объясниться насчет вашего опоздания.
Одухотворенное лицо Планта озарила почти неземная улыбка, а взгляд уплыл куда-то вверх. Слова упорно не желали наполнять его голову, пока Роберт не протянул кверху обе руки – так, чтобы ладони были ближе к небу, ближе к космосу. Пальцы Планта вздрогнули; похоже, его ладони-радары уловили некие космические вибрации, некое послание, оставленное инопланетным разумом для безмозглых землян.
- Когда я был на Марсе, - томно проговорил он, улыбаясь и скользя взглядом по потолку, - я видел там чудесный мост. Кто-нибудь еще видел мост? Нет? Жаль… Мост говорил со мной. И я говорил с ним. Мы общались. Право, сначала я смутился и был слегка ошеломлен… да… но потом общение наладилось. И знаете что? Мост напел мне одну фольклорную марсианскую мелодию… чудесная вещь… восемь минут и вступление на флейте… очаровательно… это песня о тех временах, когда у людей еще не было лифтов… да… и они пользовались лестницами… а еще о ручье… и о птичках… да, птички… я их так люблю… хотите, я покажу вам марсианскую птичку?
Улыбаясь и посмеиваясь, Плант плавно взмахнул руками… потом еще раз… и еще… и еще… поднимаясь все выше, все выше в небеса…
- Вы в порядке, сэр? – проговорил чей-то голос, и Мэй очнулся. Следующие несколько секунд ушли на то, чтобы призрак Роберта Планта окончательно изгладился из его сознания вместе со всей студенческой братией. Брайан обнаружил себя на полу, в куче мусора и штукатурки. Гадать о причинах этого чудесного видения ему долго не пришлось. Все стало предельно ясно, когда семь склонившихся над ним полицейских медленно слились в трех, а те – в одного. Брайан понял: ему навредил пресловутый кирпич.
- Отзовитесь, сэр! – взволнованно сказал полицейский. – Отзовитесь, именем закона!
Но Брайан не ответил. Гитариста слегка смутили покрывавшие «стража порядка» следы от поцелуев, его порванная рубашка и надкушенный галстук. Несложно догадаться, что на помощь Мэю примчался тот самый злополучный полицейский, которого атаковали фанатки Фредди.
- Фредди, любимый! – послышался хор соблазнительных женских голосков. – Мы бежим к тебе, не прячься, все равно от нашей любви не уйдешь!
Полицейский побледнел, поспешно отпустил руку Мэя и бросился прочь, оглашая коридор жалобными воплями о помощи. Трое «сирен» появились перед Брайаном секунду спустя и медленно, но верно двинулись вслед полицейскому, держась друг за друга, чтобы не упасть (напомним, что они порядочно выпили).

- Он ушел, милый, он ушел! – радостно вскрикнула Мона, выглядывая из-под брезента.
- Кто еще там ушел? – лениво переспросил Тейлор.
- Этот, очкастый, в синем! – еще радостнее ответила Мона. – Полицейский! Какое счастье! Теперь нам не помешает аж никто!
Она скользнула под брезент и принялась прыгать от радости, очень напоминая свихнувшегося котенка. Тейлор беспокойно следил за ее движениями: он сильно опасался, как бы его неугомонная подруга не разбила лобовое стекло и не погнула руль. Наконец, Моне надоело радоваться, и она вернулась к своему «сладкому» Роджеру.
- Роджер, - соблазнительно сказала она, уставившись на него проникновенным взглядом. – Ты обещал, что мы с тобой сегодня будем спать. Давай, может, приступим?
- Спать? – невнимательно переспросил Тейлор.
- Ага, - поддакнула Мона и в спешке принялась расстегивать блузку. Впрочем, не успела она дойти и до третьей пуговицы, когда поведение Роджера привлекло ее интерес.
- Спать так спать, - сказал он, выудив нечто из-под сиденья… и прежде чем Мона успела среагировать, он отправил в свой рот пять таблеток снотворного.
- Спокойной ночи, - нежно произнес Тейлор, растянулся на сидении и тут же заснул мертвым сном. Обманутая Мона издала страшный, негодующий вопль.

11:57

- Роджер!! Роджер!!! – истерично вопила Мона, вцепившись в его воротник и раздавая мистеру Тейлору пощечины. Но не дано ей было победить силу медицины: Роджер спал крепче, чем Дикон, когда видел сны о своем триумфе. Кстати, о Диконе…
- Роджер… Роджер… Роджер… - эти настырные крики приближались все ближе к «Мустангу». Громовой стук дверцы – и прямо на Тейлора и Мону свалился бас-гитарист «Квин» собственной персоной, он же Джон Дикон, если кто забыл.
- Роджер!!! – завопил он, в одно мгновение распугав добрый кусок очереди. – Роджер!!! Концерт!!! Спасай нас, Роджер!!!
Но Тейлор не ответил. Джон вздрогнул… сглотнул… поднял его руку… пощупал пульс… вздрогнул еще, на этот раз конвульсивно… и дико завопил:
- Не-е-ет!! Только не это!! Роджер!! О, Боже!! Как я это переживу?!! Какое несчастье!! Роджер!! На кого ты меня оставил?!! Кто теперь спасет меня от Брайана?!! О, нет!! Зачем ты покинул нас, Роджер?!!
- Ты чё, совсем не того? – удивленно спросила Мона, наблюдая, как Джон намертво вцепился в руль и покрывал его ручьями слез. – Роджер, он это… заснул…
Но Дикон уже не слышал ее последних слов. Он бросился к пожарной лестнице, чтобы вернуться в гримерку и сделать один очень важный звонок…

12:06

- Да-да… сюда… к черному ходу… - взволнованно говорил Джон, волоча за собой телефонный аппарат. – Да… оплата? Оплата будет позже… в общем, после концерта… Боже мой, какое несчастье… Что? Да это я не вам… И еще одно: что касается похорон… Ой!
Увлекшийся общением по телефону, Джон совершенно не заметил, что на его пути к выходу застыла мрачная высокая фигура в черном. Это зрелище напугало его до такой стадии, что Джон повалился на пол, зарядив тяжелым телефонным аппаратом по чужой спине.
Такого отчаянного вопля еще не знала дискография «Квин». Несчастный, замученный, запаренный всем и вся Брайан Мэй никак не ожидал столь подлого удара, который подкосил его в одно мгновение (ведь мы помним, что приключилось с ним и диванной пружиной).
- Пациент безнадежен, - смеясь, проговорил Джимми Пейдж, лицо которого скрывала марлевая повязка. – Роберт, пожалуйста, передай мне скальпель… это не скальпель, Роберт… ах, это не Роберт… мистер Гилмор, мои извинения…
- О, Боги!! – завопил Джон, склонившись над недвижимым Мэем. – И он!! И он покинул нас!! Эй!! Сюда, ребята!!
В дверях появились двое служащих похоронного бюро, которым и названивал Дикон.
- Вот мой покойный друг, - рыдая, прошептал Джон. – Заберите его… пожалуйста…
Двое парней аккуратно подняли Мэя и потащили его в катафалк.

12:14

Итак, Брайан очнулся. Что тут смешного? А вы сами подумайте: кому будет весело обнаружить себя в гробу, в катафалке, да еще и без ботинок? К тому же, его никак не хотел покидать мистер Плант, который рассказывал ему о том, какие чудесные птички водятся на Венере. Все бы ничего, если бы под конец восьмиминутного обморока к Планту не подключился профессор Гилмор и не продолжил лекцию о кирпичах. Это было слишком болезненной темой для Брайана, и он вернулся в мир реальный.
А мир реальный, как мы уже сказали, совсем его не порадовал. Унылый взгляд Брайана отправился на поиск ботинок; хвала небесам, он их все-таки нашел. Следующие несколько минут пошли на мучительные размышления о том, стоит ли ему вообще вставать из гроба, или же спокойно прокатиться до кладбища, наплевав на все (и даже на концерт!) Сказать по правде, Мэй чувствовал себя паршиво: заботы и волнения этого дня порядочно подпортили ему нервы, а о злополучной пружине он даже не хотел вспоминать. Нечего и говорить, что вся решимость и злоба Брайана давно уже сгинули, отправившись вслед безвременно ушедшему здоровью.
- Да-да… цветочки… ну, там, фиалок пара… штук десять роз… - послышался голос Дикона. – Что-что? Ах, надгробная надпись! Даже не знаю… нужно спросить у Фредди… а, хотя, нет, можно вот это: «Мэй и Тейлор. Умерли в один день». По-моему, очень поэтично. Вы так не думаете? А если я заплачу больше, тогда как?
Задняя дверь катафалка распахнулась, озарив Брайана целым скопом солнечных лучей.
- Мой милый друг, - торжественно сказал Джон, положив руку на лоб Мэя. – Хоть ты и покинул эту грешную Землю, но память о тебе будет жить. Конечно, оно было бы лучше, если бы жил ты, а не память, но с другой стороны, память тоже вещь важная, особенно память на ноты… к чему это я… ага! Так вот: я торжественно клянусь твоей жизнью… нет, что-то опять не так… а, точно: я клянусь своей жизнью, что я не подведу тебя… то есть, твою память… то есть, не очерню ее… а, неважно… и сыграю за тебя все твои соло на предстоящем концерте… вот так…
- Заткнись, Джон… - срывающимся голосом взмолился Брайан.
- Брайан! О Боже! Ты жив!! – завопил Дикон, так, что в машине дрогнули стекла. Парни из ритуальной службы удивленно переглянулись: воскресений на их памяти еще не было.
- Брайан!! – продолжил верещать Дикон. – Какое счастье!! Какая удача!! Какой успех!!
- Джон, я прошу тебя, потише… - простонал Мэй. Каждый вопль Джона отдавался в его голове кошмарным эхом.
- Да-да… конечно… - наконец, унялся Дикон, но к нему тут же пришла новая важная мысль.
- А концерт?! – вскрикнул он, так, что Мэй чуть не перевернулся в гробу. – Брайан, дружище, а как же наш концерт? Ты ведь будешь играть? Ты ведь нас не бросишь?
Эти истерические призывы добились того, что давление Брайана подскочило, как их последний сингл в хит-параде.
- Отстань, Джон… - проговорил он, прижав пальцы к вискам. – Какой концерт? В гробу я его видел! Сегодня я на сцену не выйду. Сгинь отсюда, Джон…
- Но как… - прошептал Дикон. - Но почему… а что же… что же ты скажешь Фредди?
- Ты что, сам не можешь ему все рассказать?
На лице Джона отразилось секундное сомнение, и он отрицательно покачал головой.
- Святые небеса… - прошептал замученный Мэй. Он чуть приподнял голову и обратился к парням-ритуальщикам:
- Эй, ребята, у вас есть аптечка?
- Простите, а вы зомби? – спросил младший из них, в футболке «Стенли Кубрик».
- Нет, я Брайан Мэй! – раздраженно ответил Брайан.
- Я понял. Это была шутка, - с умным видом заметил парень и выдал несколько вежливых смешков. Когда старший осторожно передал ему аптечку, Мэй достал оттуда градусник и выудил из своего кармана зажигалку.
- Вот, - сказал он, передав все это Дикону. – Держи пламя под градусником и бегом марш в гримерку. Покажешь Фредди. И только попробуй убрать огонь!
Напуганный Дикон, вспомнивший о Брайановом ботинке, тут же бросился прочь. Брайан проводил его унылым взглядом. Не то, чтобы он не радовался избавлению от Дикона, но теперь он был совсем, совсем одинок (парни из ритуальной службы отправились к «Мустангу» Тейлора за новой жертвой). Все его сладкие мечты о мести, все планы, даже сам концерт – все это было разрушено глупой случайностью, действовавшей руками глупого Джона. Скупая мужская слеза скатилась на вязаный жилет; сегодня Брайан был в печали.

- Да жив он, жив! – утомленно повторила Мона, бросив на спящего Тейлора изничтожающий взгляд.
- А это точно? – спросил младший. – А он, часом, не зомби?
- А что такое зомби? – спросила Мона. Младший вежливо промолчал.
- Так я не понял: кого же нам на кладбище везти? – спросил старший.
Взгляд Моны задумчиво ощупал окрестности.
- А вот, смотрите, лежит какая-то туша, - сказала она, указывая на обморочного Роттена.
- Придется брать, - со вздохом сказал старший, и они потащили панка к катафалку.

Дрожащая рука Брайана потянулась за платком. Он прижал его к лицу, не в силах унять горькие слезы. Казалось, ничто уже не вернет ему былой ярости и мстительности. Ничто, кроме…
- Сенсация! Сенсация! – звонко выкрикнул репортер Фрэнки, заглушаемый ахами фанаток. – Сенсация! Тайны «квиновской» жизни! Невиданный скандал! Друзья на публике, враги за сценой! Роджер Тейлор, известный скандалист и истерик, сымитировал собственную смерть, чтобы сорвать сегодняшний концерт «Квин»! Читайте в специальном выпуске! Авторское расследование! Фотоматериал! Короткое интервью с Джоном Диконом! Почему молчит Фредди? Спрашивайте в киосках!
Что-что, а такой ужасной, кошмарной, невероятной наглости Мэй никак не ожидал. Все прошлые обиды на Тейлора мгновенно всплыли в его сознании, породив новую, несгибаемую решимость отомстить ненавистному Роджеру черной, кровавой местью. Дверцы катафалка распахнулись, и в них, словно в Адских Вратах, появился он, Брайан Мэй, мрачный и неумолимый, словно демон отмщения. Впрочем, одного он не учел: вокруг Фрэнки и катафалка собралась порядочная толпа самых заядлых, самых ярых «квиновских» фанаток.
В отличие от Тейлора, у Брайана не было двойной фамилии, и спасаться от поклонниц ему было нечем. Это его и остановило, впрочем, ненадолго: коварный ум Мэя тут же изобрел гениальный план, как выпутаться из этой неприятности.
- Смотрите! Фредди! – выкрикнул он, указывая пальцем на того самого беднягу-полицейского, который едва схоронился от трех «сирен» в мусорном баке. Как он и ожидал, вся толпа во главе с пронырой-репортером бросилась в атаку на несчастного копа. Зловеще усмехнувшись, Брайан поднял выбитую им раму от двери: он решил воспользоваться ей, как оружием.

- Роджер, проснись… Роджер, проснись… - испуганно шептала Мона, но Тейлор был безнадежен в своем желании поспать. Поддавшись отчаянию, Мона в сердцах треснула кулаком по спидометру. И – о чудо! – это вернуло Роджера в реальный мир. Мистер Тейлор подскочил на сидении и нервно оглянулся по сторонам; его чуткая душа ощутила, что ненаглядный «Мустанг» подвергся нападению.
- Что случилось? В чем дело? – взволнованно проговорил он, уставившись на Мону. Та прижала палец к губам и едва слышно прошептала:
- Пришел Июнь.
- Какой июнь? – возмутился Тейлор. – Ты что, совсем? На дворе осень!
- Роджер, ты не понимаешь! – в отчаянии прошептала Мона, но через миг ей не уже не надо было ничего объяснять. Медленно, смертельно медленно Тейлор поднял свой взгляд - и узрел над собой темную, демоническую фигуру с железной рамой от двери. Да, это был он, великий и ужасный Брайан Мэй.
- Брайан?.. – прошептал Тейлор. Глаза Мэя сузились. Мона в панике выползала из машины, таща за собой брезент.
- Ну все, Роджер… ты нарвался… - злобно процедил Мэй. – Думал, тебе тут все позволено?! Думал, ты можешь вот так взять и умереть, и сорвать наш концерт?! Со мной такое не пройдет! Знаешь, что я щас сделаю?! Досрочно уволю тебя из «Квин»! И знаешь, как будет называться твоя новая группа?! Крест!! Надмогильный!!!
И прежде, чем Тейлор сумел озвучить пришедший ему на ум обидный ответ, железная рама просвистела в дюйме над его головой. Роджер вывалился из «Мустанга»; Брайан замахнулся второй раз, но тот уже успел проскользнуть между его ног и обрушил на спину Мэя мощный удар кунг-фу, который подсмотрел в одном занудном китайском фильме. По понятным причинам, которые мы не будем повторять, Брайану это совсем не понравилось. Он упал на колени, и тяжеленная рама вывалилась из его рук. Впрочем, когда Тейлор попытался вырубить его прицельным ударом в затылок, Брайан вцепился в его ногу, и бедняга Роджер со всего размаха грохнулся на землю. Вконец озверевший Мэй схватил его за шиворот и принялся возить Тейлора по асфальту.
- Получи, поганка!! – бешено завопил он, отшвырнув Роджера в грязную лужу. – Будешь знать, сволочь, как поучать меня своим Dm!!
- Ну и что!! – выкрикнул Тейлор, схватившись за ушибленный локоть. – Ты все равно его неправильно сыграл!! Потому что ты… потому что ты полный бездарь!!
Глаза Брайана вспыхнули дьявольским огнем, и Тейлор прочел в них жажду крови. Оскорбленный до глубин души, Мэй рванулся к распростертому на земле Тейлору, чтобы покончить с ним раз и навсегда… но юную жизнь Роджера спало то, что спина Брайана, которая порядочно натерпелась за этот день, отказалась служить неблагодарному владельцу. Лицо Брайана побелело; захваченный врасплох, он замер на месте, выбросив руки в стороны, чтобы хоть как-то удержать равновесие, а в голове его вертелась неприятная мысль о том, что если он двинется, то сразу же впечатается лицом в асфальт. Тейлор торжествовал. Поднявшись из проклятой лужи, он размял пальцы, медленно сжал их в кулак и уже приготовился нанести сокрушительный удар в Брайанов нос, когда его правая нога поскользнулась на мокром асфальте и накрепко застряла в решетке дождевого слива. Тейлор чуть не взвыл от боли; вцепившись в штанину брюк, он попытался освободить свою ногу из плена, но безуспешно. Лицо Роджера исказилось безудержной яростью. Едва сдерживая свой гнев, он прижал к губам израненный палец и поднял на Брайана свой гневный взгляд. Мэй не шевельнулся; по его бледным щекам струились слезы. Так они и стояли, на расстоянии вытянутой руки, не в силах продолжить битву. Внезапно чуткий слух Тейлора уловил некий угрожающий шум. Он повернул голову… и его сердце замерло: по дороге, прямо на них, отчаянно виляя и сигналя, мчался огромный грузовик «МакДональдс».
Глаза Роджера остекленели от ужаса.
- Брайан!! – завопил он, вцепившись в рукав Мэя. – Брайан, вытащи меня!! Брайан!! Помоги!!!
Загипнотизированный приближением грузовика, Мэй очнулся, услышав эти ужасные вопли о помощи. Секундные колебания отразились на его бледном лице. С одной стороны, Тейлор был его худшим врагом; с другой, Брайан догадывался, что его спина уже отработала свой срок, и еще одна попытка двинуться поставит на его здоровье пресловутый надмогильный крест. Но Мэй, который был человеком раздражительным, но благородным, все же принял болезненное решение – в прямом и переносном смысле этого слова. Превозмогая страшную боль, он схватил Роджера за руку и с силой потянул его на себя, но железная ловушка и не думала отпускать столь известную жертву. Брайан дернул его еще раз… и еще раз… но так и не смог его спасти. Грузовик приближался. Почуяв неизбежную смерть, Тейлор схватился за плечо Мэя и слезно прошептал:
- Прости, Брайан… я виноват… я так виноват… я сделал тебе столько гадостей… даже назвал тебя бездарем… но, не смотря ни на что, ты всегда был… и останешься… моим самым лучшим другом…
Грузовик почти настиг их. Не в силах выдержать это зрелище, Тейлор прижался к груди Мэя, содрогаясь от беззвучных рыданий. Брайан обнял его и выпрямился, желая встретить свой конец с гордо поднятой головой. Слезы застилали ему глаза… все, что он видел, - мчащаяся на них черная тень… двадцать метров… десять… пять…
Брайана привел в чувство бешеный визг тормозов. Свернув в последнюю секунду, огромный «МакДональдс» вычертил на дороге устрашающий зигзаг, вылетел на обочину и на всей скорости врезался в припаркованный у черного входа алый «Мустанг». Над дорогой взмыл фонтан из стекла и обломков, и машина мечты, гордость и любовь Роджера Тейлора, встретила свою трагическую смерть. На дрожащих губах Брайана расплылась слабая улыбка: он был отмщен.
- Что случилось? Мы уже на небесах? – страдальчески спросил Тейлор, оторвавшись от Брайанового пальто. Не получив ответа, Роджер медленно поднял свой взгляд… и увидел свой «Мустанг», сплющенный в металлическую «гармошку» и покрытый выпавшими из грузовика аппетитными «Биг-Маками».
- О нет… - прошептал Тейлор, прижав руку к сердцу. – Только не это… только не машина… лучше бы умер я… лучше бы я…
Невозможно описать всю бездну нечеловеческих страданий, которые пережил несчастный Роджер на эти несколько секунд. Впрочем, способность трезво мыслить не покинула его, и голос интуиции очень верно подсказал ему, на кого можно свалить всю вину в этой истории.
- Ты… - прошипел он, подняв взгляд на Брайана. Цепкие пальцы Роджера вцепились в Брайанов воротник. Поняв, что убитый горем Тейлор способен на все, Мэй в ужасе шагнул назад, и тут в дело вмешался пресловутый развязавшийся шнурок: наступив на него, Брайан почувствовал, что падает, и его рука, описав устрашающую траекторию, врезалась Роджеру в лицо…

- Фредди! Фредди! Фредди! Фредди! – этот настойчивый голос ворвался в гримерку, когда великий Меркюри доедал девятый поп-корновый пакет.
- Да, Джон? – жизнерадостно сказал Фредди. – Что-то случилось? Ты потерял гитару? Ты выпил и не можешь играть?
- Нет, - трагично ответил Дикон. – Играть не может Брайан.
- Брайан? Удивительно… он же не пьет…
- Он болен, - упавшим голосом заявил Джон и протянул Фредди градусник. Тот внимательно посмотрел на шкалу и с некоторым удивлением спросил:
- Шестьдесят градусов? Неужели все так плохо?
- Да, - печально произнес Дикон. – Он, можно сказать, одной ногой в могиле. То есть, в гробу.
- Чудеса какие-то… - задумчиво произнес Фредди. Признаться, смутные сомнения насчет 60-ти градусов все еще витали в его голове, и, чтобы быть уверенным, он спросил у Джона:
- А как он себя вел?
- Он заставил меня врать, - честно признался Дикон.
- Тогда все действительно плохо, - заключил Фред. – Нам нужно срочно позвонить в «Скорую помощь».
- Не поможет, - подсказал Джон.
- Тогда, - сказал Меркюри, роясь в ящике с бумагами, - придется обратиться к его завещанию… ага, вот оно… Итак: Брайан очень просил, чтобы перед смертью ему купили коробку конфет, 0.5 л варенья и шоколадку «Адмирал Нельсон». Это его последняя воля. Так что скорей отправляйся в магазин.
Дикон кивнул и с трагической миной принял из рук Фредди пять долларов. Изображая глубочайшую печаль, он прижал руку о лбу, повернулся в сторону окна, бросил в него случайный взгляд… и истерически завопил:
- О не-е-е-ет!! Только не это!!!
- Что случилось, Джон? – взволнованно спросил Фредди. Мертвенно бледный Дикон обернулся к нему и тихо произнес:
- Прости, Фред. Мне очень жаль. Можно я схожу за катафалком?
Фредди подбежал к окну… посмотрел вниз… и печально проговорил:
- Да, Джонни… Похоже, ты прав…

12:51
Гримерная

- Джон! – задыхаясь, крикнул Фредди. – Джон, иди сюда! Помоги мне! Спасай концерт!
Джон Дикон, композитор и бас-гитарист, испуганно выглянул из-под стола, где прятался все это время. Откликнувшись на пламенный призыв, он боязливо поравнялся с Фредди.
- Давай за правую! – выкрикнул тот. Едва совладав со своей нерешительностью, Джон схватился за правую руку Роджера и, последовав примеру Фредди, принялся тянуть его в направлении коридора. Но не тут-то было: Тейлор ни в какую не поддавался их усилиям. Намертво вцепившись в дверной проем, Роджер оглашал гримерку истерическими воплями:
- Не-ет! Я не пойду! Лучше я сдохну! Отцепитесь от меня!! Я не пойду на сцену!! И не мечтайте!! Я не вынесу этот позор!!
- Роджер… я… прошу… тебя… - едва дыша, проговорил Фредди. – Это… очень… важный… концерт…
- Не-е-ет!! – раздался новый вопль, и Тейлор с удвоенной силой вцепился в дверь. Его можно было понять: милое личико Роджера отнюдь не украшал обширный синяк под левым глазом, которым его наградила рука Мэя. Поняв, что все их усилия идут на смарку, Фредди решился на последний отчаянный шаг.
- Брайан… - проговорил он, не отрываясь от руки Тейлора. – Брайан, ты мне нужен… отзовись…
Брайан устало посмотрел на Фредди и отвел свой взгляд. Великий гитарист лежал на кровати; его спина покоилась на двух подушках, а ноги были укрыты одеялом. Поставив на колени увесистую банку, он дрожащей рукой выуживал из нее варенье.
- Брайан, помоги, - попросил Фред. – Без тебя нам не справиться.
Брайан вздохнул. Убрав банку с колен, он отодвинул в сторону коробку с шоколадными конфетами и поднялся с кровати с таким ужасным выражением лица, что испугал даже видавшего виды Фредди. Вид приближающегося Мэя утроил силы Роджера; впрочем, Тейлор был слишком поглощен истерикой, чтобы противостоять всесильному Брайану (тем более, последний был в прескверном настроении). Когда Мэю удалось придушить последние попытки сопротивления, обхватив Роджера вокруг шеи, Фредди быстрым движением прижал к лицу Тейлора смоченный в спирте платок. Роджер издал ужасающий вопль, стихший до приглушенных рыданий. Не выпуская его шею из своих крепких рук, Брайан изловчился дотянуться до гримерного столика и насильно прижал к щеке Тейлора стакан со льдом. Движения Роджера становились все слабее и слабее; наконец, он поддался чувствам и страдальчески вымолвил:
- Я… не могу… не могу так, Фредди… как же я выйду на сцену в таком… в таком виде?!
- Не бойся, Родж, - жизнеутверждающе произнес Меркюри. – Ты можешь воспользоваться вот этим.
Взгляд Тейлора медленно проследовал к объемному пакету из-под поп-корна, в котором заботливый Фредди потрудился сделать круглые прорези для глаз. Мэй криво улыбнулся. Джон выдал приглушенный смешок. Сие зрелище повергло Тейлора в новый раунд истерики, во время которой участники «Квин» предусмотрительно заткнули уши, чтобы сберечь свой музыкальный слух.
- Ну, ну, Роджер… - задушевно произнес Фредди, когда рыдающий Тейлор бессильно повис на руках Мэя. – Успокойся… все в порядке… Брайан, дай ему варенье…
- Вообще-то… - начал возмущенный Брайан, но договорить он не успел: Тейлор вновь взялся за свою любимую тему, втиснув в пять секунд полный список того, что когда-либо сделал ему Брайан, заканчивая подбитым глазом и начиная кошачьей шерстью в школьном завтраке. Нервы Мэя сдались на первой же секунде, и он покорно протянул поганцу-Тейлору свое любимое варенье. Это немного успокоило Роджера; он взялся за ложку и принялся уплетать его, все так же повиснув на Брайановых руках, что доставляло последнему невыразимые страдания. Наконец, лицо Роджера озарила спокойная улыбка. Он передал банку Дикону и, смахнув последнюю слезу, осведомился:
- Так что же мне делать, Фред? Я не хочу всеобщего позора.
- Но, Роджер, - взмолился Фредди. – Не ты один страдаешь. Я перебрал поп-корна. Дикон забыл ноты. Брайан вообще здесь только формально, а на самом деле – в больничной палате под капельницей. Вот, посмотри: ему тоже плохо, но он-то об этом молчит!
Тейлор поднял голову и пристально посмотрел в лицо Мэю.
- Тебе плохо, Брайан? – заботливо спросил он, едва не помирая со смеху. Разъяренный Брайан в бешенстве разжал руки, и наглец Роджер повалился на пол, оглашая гримерку истерическим смехом.
- Ну, ладно… ладно… - проговорил он, немного успокоившись. – Но я все равно не появлюсь в таком виде перед публикой.
Фредди умоляюще уставился на Брайана. Лицо Мэя помрачнело до невозможности; с трудом оторвав руки от спины, он пошарил в карманах брюк и выудил оттуда свои новенькие солнцезащитные очки.
- Вот, - уныло сказал он, протянув их Тейлору. Лицо Роджера засияло искренней благодарностью. Он тут же надел их и взглянул на себя в зеркало.
- А ничего, что они слегка великоваты? – спросил он, повернувшись к зеркалу правым боком и рассматривая свое отражение.
- Люди! Концерт уже начинается! – беспокойно заверещал Дикон.
- Все в порядке, Роджер, - заверил его Фредди. – Ну, все! Пора на выход!
- Да уж… - произнес Тейлор, в последний раз оглядев себя в зеркале. – Но… что не сделаешь для друга… Nothing really matters to me, в конце концов, - весело спел он и выбежал из гримерки.
- Джон, помоги Брайану! – крикнул Фредди, исчезнув вслед за ним.
Бедняга Джон уныло вздохнул. Мэй обхватил его за шею, и оба они направились к выходу на сцену, причем Дикон буквально тащил Брайана на себе.
- А что, - спросил Джон, продираясь сквозь заваленный хламом коридор, - это правда, что вы с Роджером капитально поссорились?
- Нет, мы лучшие друзья… - мрачно заметил Мэй.
- Я понял: это шутка, - произнес Дикон и засмеялся так радостно, что у Брайана помутнело в глазах. Оттолкнув чертового Дикона, Брайан поспешно миновал Фредди и поравнялся с Тейлором.
- Я не собираюсь с тобой разговаривать, - предупредил Роджер.
- Я тоже, - раздраженно сказал Брайан, и они прошли несколько метров в блаженной тишине.
- А Dm ты все-таки неправильно сыграл, - самодовольно заметил Тейлор.
- Все я правильно сыграл, - мрачно ответил Брайан. – И не смей со мной спорить.
- Это еще почему?
- Хочешь лишиться правого глаза?
- Ты не посмеешь. На мне твои очки.
- Ах, не посмею!! – в бешенстве выкрикнул Брайан, и его рука с гитарой взметнулась к небу. Тейлор отскочил в сторону; не помня себя от ярости, Брайан замахнулся на него своим любимым инструментом… и вдруг увидел перед собой многотысячную толпу фанатов. Они уже были на сцене.
Толпа встретила их появление оглушительным ревом и овациями. Брайан медленно опустил гитару. Он обнял Тейлора за плечи, и они подарили залу очаровательные, добрые улыбки.

Назад

Главная || Fiction || Links